МАРК ТИШМАН В ГОСТЯХ РАДИО «РЭКА». ИЗРАИЛЬ, 31 АВГУСТА 2011 ГОДА
ВЕДУЩАЯ - АЛОНА БРЕНЕР
- Здравствуйте! У нас в гостях сегодня хорошо вам знакомый и любимый многими молодой композитор и певец Марк Тишман – российская музыкальная поп-звезда. Можно вас так назвать, Марк? Вы себя ощущаете звездой?- Здравствуйте. Я не люблю это слово по отношению к людям. Я лично могу назвать очень многих людей из ныне живущих этим словом. В последнее время я его так часто употребляю…
- Несколько девальвировано, скажем, да?
- Да. Потому что Мерилин Монро – это звезда. Алла Пугачёва – это звезда. А я стараюсь быть артистом, с которым интересно встречаться людям. Вот так я бы сказал.
- Марк, давайте заглянем немного назад на несколько лет, когда большой массе публики ваше имя и то, что вы делаете, стало известно по-настоящему серьезно впервые. Произошло это в связи с вашим появлением на Первом российском канале «Фабрика звёзд». Но у меня такое ощущение, что в отличии от многих девочек и мальчиков, которые пришли на эту «Фабрику» практически ничего не имея в творческом смысле за своей спиной, у вас было уже некое творческое прошлое и не плохое.
- Да. Это правда. У меня, если говорить о профессиональной подготовке, за спиной остался один из ведущих российских театральных ВУЗов – это ГИТИС, который я окончил, как раз, по специальности «актёр музыкального театра». И пять раз в неделю по шесть часов было актёрское мастерство, и вокала очень много и всяких других предметов. И по меркам образования я был уже готовый артист.
Мой поход на «Фабрику звёзд» не очень хорошо воспринялся. И моя мастер, которую я очень любил (её, к сожалению, уже полтора года как не стало) Розетта Яковлевна Немчинская… (Кстати, её родственники, родная племянница живут в Ашдоде). Когда я ей сказал: «Розетта Яковлевна, я пойду на «Фабрику звёзд»». Она была очень интересная женщина и даже несколько напоминала Фаину Раневскую. И вот она руки в боки и говорит: «Никуда ты не пойдешь, ни на какую «Фабрику». Она очень боялась, что марку настоящего образования я не смогу удержать на проекте. Потому что уже сложился стереотип, что «Фабрика» - инкубатор и что там хорошего могут приготовить? А на самом деле, как мне кажется, вышло наоборот.
У нас была какая-то особенная и хорошая "Фабрика". Я думаю во многом от того, какие люди с нами занимались. Это Константин Меладзе - удивительный и уникальный человек. На мой взгляд, один из лучших, если ни самый лучший, за последнее десятилетие в России композитор. Этим занялась супруга Константина Эрнста – Лариса Синельщикова, которая тоже большой мастер. Они не всегда шли на поводу у каких-то вкусов, а хотели делать такую музыку, которую делает Меладзе. А он плохой музыки, низкопробной, делать просто не умеет. И как-то собрались. И Кобзон нас учил, и Боярский к нам приходил. И Золотухин к нам приходил – читал прозу. Гаранян занимался с нами джазом. И театральные режиссёры с нами занимались. И получилось, на самом деле, мне даже после ГИТИСа было интересно.
- Вот вы, мне кажется, сейчас сами сказали очень важную вещь – «и вам после ГИТИСа». После полноценного образования еще, скажем, неопытному актёру, но обученному, эта самая приправа, скажем – умение вести себя с публикой, умение держать себя на эстраде, определенного репертуара - всё это было как гарнир к хорошо приготовленному в течение пяти лет блюду. Неужели вы действительно считаете, что за несколько месяцев из практически даже не полуфабриката, а просто материала более или менее пригодного к дальнейшей обработке, может действительно получится блюдо из французского ресторанчика?
- Я думаю, что у меня было такое идеальное совпадение. Во-первых, я как личность созрел. Я к тому времени уже что-то прочитал, что-то посмотрел, походил на всякие спектакли прекрасных режиссёров. У меня была практика - мы в учёбном театре играли спектакли. И к этому всему ...как-то хочется тоже кулинарный аналог привести... вот это тесто подошло, а дальше пошло практическое применение, наверное. Хотя, я думаю, что три месяца там, когда ежедневно шли репетиции, записи, концерты, они, в принципе, равны одному году обучения в классическом институте. Но туда надо уже идти подготовленным.
- Вот мне тоже так кажется. В этом смысле и вы, и Зара, которая тоже уже была вполне сложившейся певицей к этому моменту, но более известной в Петербурге и Ленинградской области, она получила мгновенную, в хорошем смысле, раскрутку на весь бывший Советский Союз, а также на весь русско-говорящий и русско-слушающий мир именно благодаря вот этим трёхмесячным эфирам Первого канала. И посмотрите, в общем-то, и у вас, слава Богу, и у неё складывается очень успешно судьба. Это так?- Да, наверное, успешно. Хотя сложно. Недавно, когда у Зары был день рождения и я её поздравлял и сказал все искренние и тёплые слова, которые у меня на сердце есть в отношении Зары. А она говорит: "Марк, нам сложно, но зато мы с тобой строим не панельный пятиэтажный дом, мы строим китайскую стену, как говорит мой директор". Нам всегда сложно быть в струе этой попсы, в струе каких -то сиюминутных радиохитов. Но знаете, что мне любопытно. Я недавно был в Эстонии. И там, когда люди узнавали, подходили, то наиболее частая фраза, которую я слышу, когда ко мне подходят люди, причём где-то последний год, это фраза такая: «Марк, мы просим вас. Не меняйтесь!». Сложилось такое впечатление, что то ли меня хотят изменить, то ли во мне какие-то есть тенденции к изменению, то ли настолько я, что называется, контрапунктом иду ко всему происходящему, что почему-то люди говорят «не меняйтесь».
- Или вы кажетесь очень пластичным и способным к изменению в связи с потребностями общества. Марк, по поводу вашего ГИТИСа и хорошего фундаментального образования – вот этого многие, наверняка, не знали, в том числе и я. Это было очень интересно и приятно узнать. Потому что всегда приятно, когда за актёром серьезное образование стоит. Но мы практически ничего не знаем о вашей семье: откуда вы, что делают ваши родители, каковы ваши корни? Что вы помните из своего детства?
- Я расскажу, поскольку свою семью очень люблю. У любой еврейской семьи в ХХ веке история непростая. И, во многом, мою семью в том виде, в котором она сейчас есть, создала моя бабушка, которой уже нет с нами. Бабушка, которая меня воспитала, бабушка, которая родилась в Бессарабии и она была маленькой девочкой во время войны. У неё на глазах убили её маму и ёе бабушку, и расстреляли её отца. И она со своими сёстрами попала в фашистское гетто. Они после этого гетто выжили, гетто было на Украине, освободила их бесстрашная Советская армия.
И так случилось, что бабушка, не знающая русского языка, и её сестры остались на Украине в Советском Союзе. Потому что старших родных у них никого не осталось – их осталось несколько сестёр. Причем у бабушки это были двоюродные сёстры. Бабушка выучила русский язык, выучила украинский. Она уже знала идиш и румынский. Дальше она стала учиться - выучила французский, выучила английский. Потом так получилось, что она долго время жила на Украине, в Черновцах. Там вышла замуж, там родила дочку – Изу, мою маму. А потом уже переехала в Дагестан, в Махачкалу.
- Интересная какая география у вашей семьи, любопытная.
- Очень любопытная. И что интересно – моя бабушка, рождённая в Бессарабии, стала в Дагестане в русской школе первой учительницей французского языка. А мой папа он тоже из города Черновцы на Украине. Папины родители знали мою бабушку, и папу, который не очень хорошо учился, отправили в Махачкалу, чтобы бабушка помогла ему куда-то поступить, закончить школу. Он был как бы под присмотром учителя. И там завязался классический роман дочки учителя с хулиганом, и моя семья уже осталась в Махачкале, хотя у нас папа тоже рос без мамы и его воспитывала двоюродная тетя Маня. И вот эта тетя жила в Черновцах, сейчас она живет в городе Беер-Шева. География семьи большая. Бабушкины сестры - кто-то жил в Израиле, кто-то в Канаде. Родственники по всему миру. Теперь моя семья живет в Москве. Бабушка была удивительным человеком, её любят все наши родственники и друзья, все помнят, поскольку человек, который прошёл гетто и видел столько горя в своей жизни – был самым большим жизнелюбом, которого я видел в своей жизни.
- Вы знаете, это не редкость. Здесь у нас в Израиле таких людей много. И более жизнелюбов, более оптимистичных, более светлых людей никогда в своей жизни не встречала. Это правда. Человек, прошедший ад, ценит каждый живой день.
- Да, я знаю. И это особо, как талантливо на мой взгляд, сделан музей Яд ва шем. Он абсолютно наш вывод подтверждает, потому что после всех ужасов, которые мы видим внутри музея, мы выходим на улицу и видим кажущийся нам невероятным ландшафт и начинаем его ценить. После этой музейной экспозиции! А вот так же видимо происходит с людьми после того, когда они на своей шкуре всё это испытали.
- Да, действительно. А чем занимаются родители?- Мама – врач. Бабушка всегда мечтала, чтобы мама была врачом. И врач очень хороший. Я ей горжусь. Она прекрасный диагност. Папа – инженер по профессии. Но сейчас работает не совсем по профессии, на строительных объектах, на торговых объектах Он контролирует все эти процессы – даже не знаю, как назвать. У меня есть старший родной брат, который тоже врач. Есть маленький племянник, которому год и 2 месяца. Его зовут Давид. Вот такая у меня семья.
- Замечательная семья! Как же вас угораздило податься в артисты? Это было с детства такой тягой? Или молодой человек, красивый, имеющий способности к музыке и театральным искусствам, наверное, был в детстве драмкружок или что-то в этом роде? Народный театр?
- Я вам расскажу. Учитывая все реалии и обстоятельства моей семьи, я говорю так: "В семье не без артиста", подразумевая другой афоризм. Но меня мама… Как говорится, как корабль назовешь – такая у него и судьба. Мама назвала меня в честь Марка Бернеса. Тогда он ей нравился, был симпатичен и мама решила назвать меня Марком. Меня отдали в музыкальную школу. То есть я занимался музыкой.
- Как приличный еврейский ребенок.
- Да. С той лишь разницей, что я играл не на скрипке, а на фортепиано. Но в музыкальной школе я не особо прижился, поскольку очень не любил сольфеджио. Почему-то оно меня напрягало. И я был прогульщиком сольфеджио. Кое-как закончил музыкальную школу. В школе я, правда, участвовал во всяких самодеятельностях, в КВНах. Но родители… Какой то театральной актёрской среды не было. И вообще в Махачкале в то время это не очень было развито. Были национальные театры, а русского театра, русскоязычной музыки там было не так много. Но я понимал, что хочу только этого. Причём с самого раннего детства. Была у меня такая идея фикс. Родители об этом не хотели слышать. Ну что это за профессия для парня, ему надо семью кормить, обеспечивать. И родители не понимали – если ребенок хочет стать врачом, то понятно, надо идти в медицинский. Юристом – понятно, а артистом – куда ему? В ГИТИС? В Щуку? Так это невозможно поступить, далеко, в Москве.
- Сумасшедший конкурс и потом ребёнка отпускать так далеко тоже не хочется.
- Ни за что на свете не хотели отпускать. Тем более актёрская среда в советское время, да и сейчас славится такими достаточно свободными нравами.
- Надо сказать, не без основания.
- Ну да. Где выпить и любят, и умеют, где и много судеб несложившихся. Поэтому родители, конечно, вот этого боялись, как огня. Но я решил и гнул твёрдо свою линию. И я сказал: «Хорошо, я поеду в Москву и поступлю». Как думали мои родители, в приличный ВУЗ. И я таки поступил на факультет иностранных языков в очень приличный ВУЗ, который называется МГУ им. Ломоносова. Потому что подумал, что выберу себе какую-то специальность, на которую и родители согласятся, и которая мне пригодится в моей актёрской деятельности. И выбрал иностранные языки – английский и испанский, который очень мелодичен, музыкальный, мне нравится. Проучился там и уже в Москве постепенно стал прощупывать почву. Ходил, занимался в эстрадно-джазовое училище им. Гнесиных. И потом, проучившись четыре года в МГУ, получил диплом бакалавра и поступил уже в ГИТИС.
- То есть, видите, чем дальше в лес – тем больше дров. Теперь выясняется, что вы на эту «Фабрику» не просто пришли человеком, закончившим ГИТИС, а вы пришли абсолютно взрослым сложившимся человеком, что кстати было заметно. При всей вашей внешней юности, потому что вы и так молодой человек, но выглядите еще моложе, чем ваш истинный возраст. Вы всё равно казались и были, очевидно, внутренне гораздо более взрослым, и спокойным, и каким-то уверенным в себе, и цельным. И это бросалось в глаза. Это не могло не остаться незамеченным зрителями. А как к вам отнеслись фабриканты? Они не могли не почувствовать, что вы немножко другой.
- Но было разное. На самом деле, эти три с половиной месяца, что мы прожили, абсолютно серьёзно, без каких-то поддавков, запертые в доме, под прицелом камер, спящие с микрофонами. Там всякое было. Это действительно школа выживания. Это кто сильнее. Это очень интересная психологическая игра, в которой участвуют все те, кто живут внутри. Все понимают, что это всё снимается. Что от этого многое зависит в твоей жизни. И отнеслись ко мне… по началу я думаю, что меня недооценили многие. И это, наверное, мне помогло.
Потому что те люди, которые пришли туда абсолютными фаворитами, и вокруг которых уже кипел какой-то пиар, и которые сами его создали. А я был достаточно такой… Я такой человек, который раскрывается не сразу. Мне понравилось, как Пугачёва меня определила. Она мне сказала как-то: «Ты - мина замедленного действия». И также я действовал, видимо, на «Фабрике». То есть думали – ну, парень такой... Полпроекта продержится – потом вылетит. И благодаря этому я как-то потихоньку раскрывался, и уже спустя недели две лидерские качества, если они есть, они уже проявились и достаточно. И потом… я не могу сказать что было просто. Было всякое. Были и критические моменты. И какие-то интриги плелись. Но я сумел дотянуть до конца и остаться в хороших отношениях, и кому-то помочь. Кого-то поддержать. Кто-то поддерживал меня. И это, действительно, была абсолютная школа выживания. Но которая подарила мне гораздо больше хороших эмоций.
- Если я не ошибаюсь, там даже на глазах восхищённой публики разворачивался жгучий роман или это был сценарный ход?- Абсолютно не было никаких сценарных ходов. Я, с одной стороны, достаточно закрытый человек, а с другой стороны для меня абсолютно питательная среда – это любовь, положительные эмоции. То есть я не из тех, кто в какой-то конфликтной ситуации расцветает и себя показывает. Для меня абсолютно питательная среда - любовь. Я вырос в этом, вырос в тёплом краю, в хорошей семье, где... Конечно всякое было, родители мои живые люди, но основной предпосыл был положительный. Поэтому была чудесная девушка Корнелия и никаких сценариев не было.
- Скажите, ну, предположим, что сценария, вот этого сюжетного хода, не было. Но вообще ходят слухи, что в принципе на «Фабриках» и в других реалити–шоу моделируются и планируются конфликтные ситуации. Что, если всё течет тихо и спокойно как хотелось бы в добропорядочном семействе, то публике это не интересно, рейтинг падает и нужно обязательно что-нибудь придумать. В вашу «Фабрику» вас подогревали?
- Я скажу так. Есть в России одно из самых рейтинговых шоу, не буду его называть. Оно настолько плохо, что его "плохость" на нынешний день стала ему большой рекламой. Я знаю, там есть бригада сценаристов, я это видел, приходя сниматься в шоу, которое пишется рядом и что люди пишут сценарии, которые снимаются и это, действительно, так. Но всё-таки Первый канал и шоу, формат которого покупается у крупнейшей голландской компании, которая придумывает все эти форматы. И там настолько психологически выбираются разные люди, что конфликты неизбежны. Там есть темнокожая девушка, там есть девушка достаточно таких радикальных правых взглядов, там есть парень – мачо, там есть достаточно мягкий человек. В общем, из этого всего каша варится.
- Там дрожжи не нужны. Там всё уже есть.
- Да, они естественны. Там только нужно успевать гасить, чтобы не доходило до чего-то такого…
- Я поняла. Я сейчас хочу перейти к последнему шоу, которое стало вашим триумфом. «Фабрика звёзд. Возвращение». Вы были уверены, что вы станете победителем?
- Скажу так, когда я изначально шел на этот проект, то понимал, что у меня дела складываются лучше, чем у большинства пришедших туда «фабрикантов».
- Вы имеете в виду реальные дела в реальной вашей артистической жизни?
- Да. Количество концертов, активность гастрольной деятельности, частота появления на телеэкранах и так далее. Я понимал, что у меня здесь всё хорошо.
- Реакция публики, что, кстати, немаловажно. Да?
- Ну мне как-то неловко об этом говорить. Но я знаю что сделал каждый концерт, куда бы не приехал, а я бываю в разных местах - и в самой глубинке, и выступаю в Москве перед первыми лицами государства, перед руководством, перед принцем Монако недавно выступал. Я везде одинаково выкладываюсь. Для меня это - жизнь, мне это нравится. И мне не важно, на самом деле, кто в зале. Мне важно. что есть люди. Я не знаю, что это. Это должны быть здоровая доля эксгибиционизма, но показать свой максимум для меня – это дело чести. И поэтому у меня зрительских каких-то провалов, слава Богу, боюсь сглазить, но не было. Поэтому когда я пришел на «Фабрику звёзд. Возвращение», предполагал, что будет проще, чем было на самом деле. Но со второй программы я уже понял, что тут будет борьба может даже пожёстче первой «фабрики» в моей жизни. И так оно и было.
- В некоторых турах просто было ощущение, что они решили вас "затуркать", что называется. Правда было?
- Абсолютно было. У меня порой было жуткое настроение
- Это было заметно.
- Они просто однажды вогнали меня в депрессию после того, как... Я во всём мог сомневаться, но я абсолютно искренний на сцене, эмоционально искренний, честный до последней капли. И после этого они стали мне заявлять, что "вы сейчас пользуетесь вашей смазливостью и любуетесь собой. А вы вообще Цветаеву-то читали?" Ну я не буду рассказывать при всей стране, потому что они гораздо старше меня и у них есть уже какие то заслуги, что образование-то у меня в общем-то побольше, чем у них. То есть мы все понимаем, что они пришли в жюри на Первом канале, потому что это для них пиар. Но всем своим видом они пытались показать, что это всё детские игрушки, а они все такие серьёзные артисты и музыканты. Не все. Были люди, которые приходили с другим настроением. В общем, приходилось бороться порой с субъективностью…
- Вы же помните, как одна известная артистка пыталась мордовать вашу подругу Зару? Это же был просто кошмар! Это же было просто неприлично.
- Зачастую было неприличны оценки жюри и всё то, что они говорили. Но, хочу вам сказать, что я такой человек... Я люблю во всём искать хорошее. Теперь уже и даже находясь внутри проекта, я понимал, что они, сами того не понимая, оказывают мне такую услугу. То есть, если бы они меня хвалили – я бы покрылся еще большим количеством сахара и карамели, чем есть на самом деле и вот этот мой такой уже положительный образ – он так бы и цвел. А тут они моей индивидуальности дали раскрыться больше, помогли зрителю осознать моё отличие от другого артиста. Вот чем отличается Марк Тишман от ещё от какого-нибудь молодого певца. И этим самым они лучше сфокусировали мою целевую аудиторию, моего зрителя, за что, они меня любят.
- Как вы считаете, из-за чего произошел поворот, когда они вдруг вас полюбили? Ну то, что вы перепели всех на финальном туре – это у меня не вызвало никаких сомнений. Вы, по-моему, их просто задавили. Это абсолютно однозначно. Но, если бы они не захотели – они опять могли бы сказать, что чёрное – это белое и вы бы не выиграли этот конкурс.- Вы знаете, я – счастливый человек. Потому что я чувствовал этот посыл от людей, которые это всё смотрят, куда бы я не приходил. В магазине, на парковке, гуляя по улице, приезжая куда-то на концерт. То есть все люди, которые подходили ко мне, говорили: «Марк, получается, что бы Вам там победить – Вам нужно измениться? Не делайте этого». И очень похожие фразы мне говорили и самые простые люди, и очень важные какие-то театральные режиссёры. Однажды мне после тура позвонила Алла Пугачёва. Даже государственные деятели... Я пою на каком-то там концерте, они подходят и говорят мне: «Марк, не смейте меняться. Гните свою линию». Это говорили практически все люди, которых я уважаю и оценка которых для меня много значит. Ну, видимо, как-то эта вся каша заварилась… Не знаю. Может, они услышали это или почувствовали.
- Марк, это было очень здорово, когда во время уже отчетных концертов первой «фабрики» вы уже попали в какую-то серьезную концертную программу в Кремлевском дворце. И это было приятно слышать. Но одновременно ходили слухи - наверное у этого парня хорошие родственники или хорошие связи. Потому что он , конечно, очень талантливый, но вот так вот с разбегу попадать в правительственные концерты – нужно чтобы ещё кто-то помог.
- Я вам скажу, что до сих пор многие люди не верят. И одна известная артистка, когда пришла петь со мной дуэтом на «Фабрику», уже после того, как я спел дуэтом с Пугачёвой, с Лепсом, участвовал в этом Кремлёвском концерте – она подходит ко мне и говорит: «Ты чей?» Я, говорю: "Из Махачкалы, из Дагестана". «Нет», - говорит. - «Ты чей?» Я, говорю, еврей по национальности. «Нет», - говорит. - «От кого ты пришёл на «Фабрику»?» Я говорю, на кастинг. А она артистка уже много повидавшая и для неё это было удивительно. И потом я очень часто встречался с таким заявлением: «Ну, всё понятно. За ним кто-то стоит».
- Вы мне, Марк, честно скажите, кто-нибудь когда-нибудь к вам явился и сказал, я открываю кавычки: «Я буду твоим ангелом»? Был такой человек? А вы потом песни по этому поводу написали…
- Если вы сейчас имеете в виду романтические истории в моей жизни, то мне больше нравится, когда я являюсь к кому-то и становлюсь ангелом.
- Марк, это было очень здорово, когда во время уже отчётных концертов первой «Фабрики» вы уже попали в какую-то серьёзную концертную программу в Кремлёвском дворце. И это было приятно слышать. Но одновременно ходили слухи, наверное, у этого парня хорошие родственники или хорошие связи. Потому что он, конечно, очень талантливый, но вот так вот, с разбегу, попадать в правительственные концерты – нужно, - В данном случае я не говорила о романтике, я говорила конкретно. Вот говорили вам: «Чей ты?», а вам можно было сказать: «Я ничей, меня ангел ведет». Может был какой-то человек, выступивший в роли вашего ангела?
- В моей жизни много таких людей были. Я ещё и поэтому счастливый. Это Розетта Яковлевна Немчинская, которая взяла меня в ГИТИС. Это Константин Меладзе, который принял меня на «Фабрику». Это руководство Первого канала, которое дало мне возможность раскрыться и дальше работать, и проявлять себя. Это Алла Пугачёва, которая спела со мной дуэтом. И периодически мы с ней общаемся – она помогает мне какими-то советами. Вот таких людей в моей жизни много.
- Я не помню какую песню вы пели с Аллой Пугачёвой?
- Мы пели, может, и не самую лучшую её песню – это такой шуточный дуэт «Холодно в городе».
- А вот так, чтобы кто-то конкретно...
- Никогда у меня не было такого. Чтобы человек пришёл и инвестировал мне деньги. Или пришёл и сказал: "А вот сейчас я тебе как дам и мы пойдём. У меня вот такое положение". Нет. Честное слово, я просыпаюсь каждое утро и я знаю, что мне надо биться и чем дальше, тем сложнее на самом деле. Но надо настроиться как-то самому всё это разруливать.
- Когда вы начали писать песни?
- Когда мне было тринадцать лет, так получилось, что в Дагестане, тогда по всему бывшему Советскому Союзу, американцы проводили конкурс в поддержку свободы, что называется. И они выбирали из большого количества детей нескольких и отправляли жить на год в Америку, как студентов по обмену. Платили им небольшую стипендию. Эти дети жили в семьях. И я выиграл этот конкурс - один из шести человек из Дагестана и меня отправили. Я тогда сочинил свою первую песню. Она называлась очень просто «Я уезжаю в Америку». То есть, что вижу – то и пою.
- Еврейский дагестанский акын.
- На прошлой недели у меня была телевизионная командировка и пришлось окунуться в средневековье и вот тем же самым занимались странствующие трубадуры. Чувствовали, видели и про это пели.
- Вы сами тронули романтическую тему. Я всегда так с осторожностью при интервью с артистами это делаю, но вы её тронули и я позволю вслед за вами задать вопрос – являетесь ли вы чьим-нибудь ангелом? Или девушки только ждут вашего прилёта?
- Я думаю, что являюсь. Более того, и расставаться надо уметь по-хорошему. Потому что, например, даже девушка, с которой мы какое-то время встречались и какое-то время жили, сейчас вот уже спустя 5 лет мы находимся в хороших отношениях. И насколько можем, друг другу помогаем. В данный момент я нахожусь на таком каком-то перепутье отношений, не знаю, куда они дальше приведут.
- Наверное, всё-таки тяжело вести активную концертную жизнь, быть молодым востребованным исполнителем, ездить по городам и весям, окружённый восторженными взорами, цветами, и взглядами поклонниц. Наверное, вторая половинка, та девушка, что ждёт дома, переживает, ревнует... И это всё не способствует, мягко говоря, укреплению отношений.
- Я думаю, что не очень она переживает, поскольку все мои друзья, все мои близкие люди, девушки – они видят, насколько я трезво ко всему этому отношусь. Я прекрасно понимаю, что сегодня это есть, ровно через месяц всего этого уже может не быть. Это настолько непостоянная история. Поэтому это не такая помеха. То, что нет режима какого-то, то, что нет упорядоченной жизни – вот это помеха. Нет такого, что выходные мы можем провести вместе. Или мы что-то там планируем, а вдруг нарисовался концерт и мне срочно нужно улетать. Это – да. Но, вообще, я вам скажу так, я уже на собственной шкуре понял. Что если настоящая любовь – со мной в жизни это случилось - то ни расстояния, ни какие-то долгие разлуки, ни отсутствие режима во встречах, в отношениях, это всё – не помеха.
- Я думаю в результате найдется человек, который вместе с вами построит тот очаг, который будет всегда в любую погоду, в любое время года ожидать вас, куда вы всегда придете и найдете то, что оставили ещё более разгоревшимся.Мы ждём вашего приезда с вашими новыми песнями. С вашими новыми программами. И я знаю что вы к Израилю как-то особенно относитесь. У вас здесь, по-моему и родственники, и друзья.
- Да, я отношусь, конечно, по-особенному. Во-первых, я люблю Израиль. Мне нравится то, что я там прекрасно себя чувствую. Очень люблю Тель-Авив. Обожаю с его абсолютной свободой, пляжами, по-хорошему сумасшедшими людьми. С самыми разными средствами передвижения, которые есть в Тель-Авиве. Обожаю Иерусалим. У меня родственники живут во многих городах. Есть в Беер-Шеве – тетя Маня. Есть двоюродный брат и родная тетя – папина родная сестра, живут в Ашдоде. У меня, кстати, впервые в этом году будет концерт в Ашдоде, будет концерт в Беер-Шеве. В Кармиеле живут родственники, и как я, после этого, буду не любить Израиль?
- Я думаю, вам нужно было гастрольное время увеличить дважды, чтобы успеть ко всем в гости съездить.
- Вот так я и встречаюсь с родственниками во время концерта - либо до, либо после. Но на самом деле и эта шутка уже пошла, что называется "в народ", я вывел эту формулу. Я со сцены последние концерты обращался: «Я знаю, что вы меня называете, видя по телевизору «наш мальчик» и так оно и есть». Я это очень тонко чувствую всегда это отношение. Потому что у всех, кто приходит ко мне на концерты, я вызываю ассоциации с кем-то из своих родных. Для кого-то – с сыном, для кого-то - с внуком, для кого–то с братом. Для кого–то с возможным спутником жизни. И я так и отношусь со сцены.
Но эти концерты, которые будут сейчас – это, на самом деле, первые мои сольные концерты в Израиле. И это абсолютно моя новая программа, которую нигде не слышали. И программа с моими живыми музыкантами, которые едут со мной. Программа, в которой будут мои песни – и новые, и самые любимые, старые. И что новое для меня и для зрителей – это будут песни, как я говорю, песни поколений.
Кстати, на последней «Фабрике звёзд», я считаю, что одним из моих самых удачных номеров – это была песня «ХХ век» Игоря Крутого и Аркадия Арканова. И эта песня легла в середину, в ядро моей концертной программы. И там будут у меня попурри лучших зарубежных песен ХХ века и несколько песен на идише, и песни, конечно, которые все любят и помнят, песни ХХ века на русском языке. Поэтому это будут какие-то мои пробы пера, это будут те песни, которые я люблю, которые я очень чувствую. Я знаю, что их любят зрители. В любом исполнении. Ну такой, даже, может быть, небольшой спектакль.
- А нам остается только ждать этой новой встречи с вами, с вашей новой программой. Успехов вам, Марк Тишман. Ждём. Спасибо, вам, большое. До встречи в Израиле.
- Спасибо. Большой привет всему Израилю любимому и до встречи в конце сентября.
Интервью с Марком Тишманом. Ведущая - Алона Бренер // Радио "Рэка"(Израиль). - 2011. - 31 августа.
