— Вообще, я только сейчас понял, что жилищные условия у нашей семьи были по советским временам просто шикарные, — говорит Марк, предваряя экскурсию по своему дому. — Когда я был маленьким, мы с родителями, бабушкой и старшим братом жили в Махачкале, в трёхкомнатной квартире в старом доме, который строили ещё немецкие военнопленные. Из окна были видны хребты Кавказских гор, а в палисаднике росла сирень. К нашей квартире на первом этаже была пристроена небольшая терраса, и её увивала виноградная лоза. Когда мама посылала меня за листьями для долмы, я бежал к этому винограднику. Изнутри наше жилище мало отличалось от типовых советских квартир. Правда, однажды мама совершила отчаянный поступок — отправилась в Москву и добыла роскошную итальянскую мебель для гостиной. Мама стояла в страшных очередях, давала кому-то взятки. К слову, эта мебель до сих пор служит родителям. А в остальном — как у всех: чем богаты, тем и рады.

На стенах, разумеется, висели ковры: дело происходило в Дагестане, а там ковёр — предмет гордости. Недавно, кстати, мой трёхлетний племянник поехал в гости к своим махачкалинским бабушке и дедушке. Увидев на стене ковёр, воскликнул: «Бабушка, вы по стенам, что ли, ходите?!» Сейчас дети этого уже не понимают, а тогда было в порядке вещей. В моей комнате стояло старинное пианино — этот раритет переехал вместе с моими родителями с Украины в Махачкалу. Вот и всё убранство дома. Сейчас у нас этой квартиры нет: родители продали её, когда переезжали вслед за мной и братом в Москву. Знакомые говорят, что сначала в доме моего детства обосновалась стоматологическая клиника, а теперь там продуктовый магазин.

В 17 лет, поступив в МГУ на факультет иностранных языков, Марк из уютной родительской квартиры перебрался в общежитие.

 
— Для меня многое тогда стало открытием. Например, я узнал слово полуфабрикаты». (смеётся) В Дагестане никто ничего не заготавливал впрок и не хранил в морозилке. Зачем? Там всегда были свежие овощи, фрукты, хорошее мясо, осетрина (её тогда ещё было предостаточно). Бабушка прекрасно готовила — долму, сушёную колбасу, хинкал (блюдо, представляющее собой целый ритуал: сначала едят бульон, потом сваренные в нём кусочки теста с варёным мясом и соусом). И с такой вот домашней еды я в один момент перешёл на покупные пельмени. И, надо сказать, был счастлив абсолютно. Потому что было вкусно! Учась в МГУ, я ни на день не прекращал заниматься музыкой. В комнате у меня стоял синтезатор, и я регулярно устраивал концерты соседям по общежитию — разыгрывался, распевался. Они не протестовали, им было даже интересно меня послушать.

Получив диплом переводчика, Марк решил всё-таки осуществить свою мечту и поступил в ГИТИС.

— Это были самые прекрасные годы, самые интересные, самые невероятные! Учёба так меня захватила, что я дневал и ночевал в этом, затерянном в арбатских переулках, здании. У меня появилась масса друзей. Жизнь кипела, и это было счастье! Поэтому, когда встал вопрос, где хотел бы приобрести квартиру, я даже не сомневался: только на Арбате — там, где прошла моя юность! Уверенный в успехе, я принялся искать. Обошёл порядка 20 квартир и слегка приуныл. Представьте себе квартиру в центре Москвы, входя в которую ты оказываешься в деревенском доме. Газовая горелка, тут же крохотная кухонька, посреди которой стоит ванна. Или, например, несколько квартир, которые строили в расчёте на то, что коммунизм все-таки победит. Была такая идея — людей поселить в крохотные квартирки без кухонь и детских комнат, потому что на первом этаже предполагались общая столовая и детский сад. Люди до сих пор в таких домах живут. Но я не сдавался и даже почти решился купить прекрасную квартиру рядом с Домом-музеем Цветаевой, из окна которой открывался вид на садик, где когда-то любил гулять Бунин и где рос очень старый дуб. Но с продавцами договориться не удалось, дуб погиб жарким летом 2010 года. И я понял: не судьба.

— Я прекрасно знал о том, что для многих москвичей пруды — знаковое место, люди приезжают сюда погулять летом и покататься на коньках зимой. Но я жить тут не стремился: слишком дорого. Хотя дом, смотрящий окнами прямо на пруд, мне понравился. Я потом узнал, что его ещё до войны строили немцы для Министерства гражданской авиации и в нём жили генералы и министры. Сработано здесь всё, надо сказать, на совесть. Когда во время капитального ремонта в купленной квартире мои строители меняли коммуникации, они наткнулись на трубу, на которой было написано «1933 год» и что-то по-немецки. «Мы, — говорили они, — попытались эту трубу свернуть. Долбили по ней, пилили — намертво стоит! Ей почти 100 лет, а современные инструменты её не берут!» Хотя вот пол, наоборот, пришлось укрепить. На это ушло довольно много времени: ребята поднимали на восьмой этаж, без лифта, огромные металлические лаги, чтобы заменить деревянные перекрытия.

Именно во время ремонта Марк первый раз в жизни задумался над тем, как должна выглядеть квартира его мечты.

— Меня до этого совершенно не волновали вопросы стиля, дизайна, планировки. Крыша над головой есть — и ладно. А тут пришлось включить фантазию. Первым делом я подумал о том, где расположить синтезатор, чтобы удобнее было работать. В результате он стоит рядом с кроватью, что очень экономит время: проснулся — и сразу за дело. Сейчас, когда я готовлюсь к съёмкам в проекте «Один в один!» на телеканале "Россия 1" и к концерту в Доме музыки, который пройдет в начале марта и времени до него практически не остается, это особенно актуально. Гардеробная — тоже немаловажно: сценические костюмы необходимо где-то хранить, и это пространство я продумывал весьма тщательно. Вся одежда разместилась как нельзя лучше. И ещё я хотел, чтобы квартира получилась максимально светлой и просторной (насколько это вообще возможно при её небольших габаритах). О мебели, честно говоря, не думал особо и, уж тем более, не вёз кровать и стулья из дальних стран, как многие сейчас делают. Единственное, что купил в путешествиях, — старые афиши. На одной из площадей в Венеции увидел дедушку, продающего эту красоту. И, как мне кажется, афиши очень удачно вписались в интерьер кухни. А остальное — с миру по нитке. Одно из зеркал друзья нашли в Берлине на блошином рынке и подарили мне. Но самый роскошный подарок — это сиреневый диван. Он стоял в квартире у знакомой семьи уже много лет. Я его забрал, поменял обивку. И, кстати, диван этот — с историей. В 2000 году он снялся в клипе «Непогода». Примадонна сидела на этом диване, а теперь он оказался у меня в квартире. Я рассказал Алле Борисовне об этом случае, и она, засмеявшись своим фирменным, с хрипотцой, смехом, произнесла: «Ой, где я только не сидела!»

 

 

А ещё была забавная история с креслами. Однажды, гуляя, я забрёл в магазин и положил на них глаз. «Надо бы купить», — сказал задумчиво и пошёл к выходу. А через четыре дня звонок с незнакомого номера: «Марк, это вы? Из мебельного магазина беспокоят… Вы у нас кресла хотели купить. Не передумали? Осталась последняя пара, и сейчас её, похоже, уже собираются приобрести». Я прямо обомлел: я не оформлял предзаказ, не просил отложить эти кресла, номера телефона не оставлял. Я даже не представился! Они меня узнали, по своим каналам нашли мой номер и позвонили! Разумеется, я тут же побежал и купил эти кресла, а заодно и столик к ним.

 

Ещё одна гордость хозяина — пол из скандинавского дуба особой обработки.

— Пол — моя гордость. Я ничем не хотел его закрывать, но мама, приходя в гости, говорила: «Чего-то не хватает… » и в конце концов купила ковер, который идеально вписался в интерьер.

— Видите? Древесина выглядит так, будто по ней просто прошлись пару раз рубанком, сучки сохранили, трещины, неровности. Лаком не покрывали, но при этом пол достаточно прочный. А даже если и поцарапается — нож упадет или придет в гости девушка на шпильках, — дерево от этого только лучше будет выглядеть: ещё более состаренным. В общем, ценители поймут. Пол настолько красив, что я даже сначала ничем не хотел его закрывать. Но мама каждый раз, приезжая ко мне в гости, качала головой: «Чего-то не хватает… Тебе обязательно нужен ковёр!» И в конце концов подарила мне на Новый год ковёр, который узорами совпал с комодом и люстрой, а цветом — с текстилем в комнате. Попадание идеальное! А ещё один коврик лежит в спальне. У него тоже особая история. Моя бабушка, учительница французского языка, как и все советские бабушки, копила деньги для внуков. Был такой специальный вклад в банке, который дети могли забрать по достижении 18 лет. Но как назло, на это время пришлась деноминация — все бабушкины накопления превратились в жалкие копейки. И тогда она в отчаянии купила два одинаковых коврика — мне и моему брату Мише. Больше ни на что не хватило. Так что этот коврик — память. И пусть он совершенно не вписывается в интерьер, всё равно будет лежать около моей кровати, чтобы я как можно чаще вспоминал о дорогом мне человеке.

 

Фото: Арсен Меметов

Мария Адамчук Марк Тишман: «Про ковёр на стене племянник спросил: «Бабушка, вы по стенам, что ли, ходите?» // Теленеделя. - 2015. - №6 (9 - 15 февраля).